Новая система альтернативных заключению под стражу мер пресечения: первые результаты применения, перспективы развития

В настоящее время как в теории, так и в практике российского уголовного процесса наблюдается повышенный интерес к вопросам гуманизации применяемых мер принудительного характера, и в частности мер пресечения. Значительное количество применяемых по уголовным делам мер пресечения в виде заключения под стражу и неоднократное продление сроков его применения, в том числе по однотипным основаниям, обоснованно критикуются как в российской уголовно-процессуальной сфере, так и Европейским судом по правам человека при рассмотрении конкретных жалоб. Проанализированные статистические сведения показали, что в 2015 г. по уголовным делам о совершении тяжких и особо тяжких преступлений к каждому второму подозреваемому или обвиняемому применялась мера пресечения в виде заключения под стражу. Это не могло не способствовать развитию системы альтернативных заключению под стражу мер пресечения и появлению их новых видов. В статье авторы анализируют изменение строгой иерархической последовательности системы мер пресечения ввиду принятия федерального закона от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ, изменившего порядок применения мер пресечения в виде домашнего ареста и залога и закрепившего совершенно новую для российского уголовного процесса меру пресечения в виде запрета определенных действий. Большое разнообразие запретительных мер, применяемых в рамках запрета определенных действий, и возможность их установления вместе с залогом создали парадоксальную для российского уголовного процесса ситуацию, при которой применение более мягкой, согласно иерархической структуре, меры пресечения в виде запрета определенных действий может более серьезно ограничить права и свободы лица, нежели в рамках залога, являющегося более строгой мерой пресечения. Кроме того, закрепление законодателем сущности домашнего ареста в виде полной изоляции лица от общества и запрета определенных действий как меры частичной изоляции создало конкуренцию между данными мерами пресечения при их применении на практике. Нами приведены убедительные доводы в пользу невозможности обеспечения полной изоляции лица от общества без помещения его в условия следственного изолятора, что фактически позволяет приравнять условия содержания под домашним арестом с запретом на выход из жилого помещения в определенный период в рамках запрета определенных действий. Несмотря на наличие значимых вопросов применения альтернативных заключению под стражу мер пресечения, следует отдать должное работе законодателя в части развития системы данных видов мер пресечения, практика применения которых, безусловно, позволит устранить имеющуюся конкуренцию, а также решить отдельные проблемы их избрания и применения.

We currently witness a heightened interest for the humanization of penalization measures, specifically, preventive measures, both in the theory and practice of Russian criminal procedure. There is well-grounded criticism of the fact that the number of remands in custody used as preventive measures is high and that their terms are prolongated many times, and on similar grounds, both in the Russian criminal procedure sphere and in the European Court of Human Rights during the examination of specific complaints. The analyzed statistical information showed that in 2015, remand in custody as a preventive measure in the criminal cases of grave and especially grave crimes was used for every second suspect or accused. It could not but contribute to the development of a system of preventive measures alternative to detention, and to the emergence of its new types. The authors analyze changes in the strict hierarchical system of preventive measures in view of Federal Law № 72-ФЗ enacted on April 18, 2018, which changed the procedure of applying the preventing measures of house arrest and bail and provided a measure that is completely new for Russian criminal process - the prohibition of certain actions. A considerable variety of restrictive measures included in the prohibition of certain actions, and the possibility of applying them in combination with a bail created a situation paradoxical for Russian criminal process when the application of a measure of prohibition of certain actions, that is a milder one in the hierarchy of restrictive actions, may restrict the rights and liberties of a person to a greater degree than a bail, which is a stricter measure. Besides, the legislative definition of the essence of house arrest as complete isolation of a person from the society and the prohibition of certain actions as partial isolation has created a competition between these preventive measures when they are enforced in practice. The authors present convincing arguments to show that it is impossible to ensure complete isolation of a person form the society without placing that person in the pre-trial detention facility, which makes it possible to equal house arrest with a prohibition to leave a dwelling in a certain period within the framework of prohibiting certain actions. Although there are some questions regarding the application of preventive measures alternative to remand in custody, we should commend the efforts of lawmakers to develop a system of these measures, and the practice of their enforcement will certainly allow to eliminate the existing competition and solve specific problems of their selection and application.