Герменевтика феномена зрителя в истории европейского театра

Автор герменевтически исследует многообразие ролей зрителя в европейском театре со времен Аристотеля. В статье рассматривается, насколько соотношение зрителя и спектакля в античном театре близко современному; и как феномен зрительского восприятия связан с понятием катартического. В начальный период становления театра спектакль выводил зрителя из собственной социальной идентичности и вводил в некую новую идентичность свидетеля и соучастника высоких мифологических событий, которые мыслились как достоверные. Очищение страхом и состраданием было, со всей вероятностью, освобождением в первую очередь от роли с помощью погружения в другую роль, наследовавшую роли миста. Однако сегодня, с развитием критического мышления и в результате многовековой изоляции актера от зрителя, катартичекий эффект вряд ли достижим средствами театра мимизиса. С эволюцией профессионального театра появление и упрочнение позиций четвертой стены (кульминационно проявившееся в системе Станиславского) отгородило актеров от зрителя, сделало общение персонажей-актеров самодостаточным, а зритель отдалился от действия и от возможности погружения в него. Уход от мистериального содержания театра ознаменовался потерей некой глубокой веры в правдивость играемого (хотя бы такой, в какой мере древний зритель верил в истинность истории Эдипа).

Hermeneutics of the viewer phenomenon in the European theater history

The author hermeneutically explores the diversity of the viewer's role in the European theater since the time of Aristotle. The article examines how far the ratio of the viewer and the performance in the antique theater is close to the modern one; and how the phenomenon of audience perception is related to the notion of the catharsis. In the initial period of the theater's formation, the play took the viewer out of his own social identity, introduced as a witness into the new identity and participated in high mythological events that were thought of as authentic. The purification of fear and compassion was, in all likelihood, the liberation, first of all, of the role by immersion in another role, which inherited the role of the mystic. However, today, with the development of critical thinking, and as a result of the centuries-old isolation of the actor from the viewer, the cathartic effect is unlikely to be achieved by the means of the theater of mimesis. With the evolution of the professional theater, the emergence and strengthening of the positions of the fourth wall (culminating in the Stanislavsky system) fenced off the actors from the viewer, made the actors' dialogue self-sufficient, and the viewer moved away from action and the possibility of immersion in him. The departure from the mysterious content of the theater was marked by the loss of some deep faith in the truthfulness of the play (at least to the extent that the ancient spectator believed in the truth of the Oedipus story).