Исламский терроризм на Ближнем Востоке и его влияние на мировую безопасность

Рассматривается влияние роста террористической активности на Ближнем Востоке после Арабской весны на увеличение террористической угрозы в других частях мира. Целью работы является выяснение с помощью количественных методов факторов, механизмов и масштабов расползания исламистского терроризма с Ближнего Востока. Использовано качественное исследование временных рядов с частичной формализацией для выявления временных лагов между ростом исламистского терроризма на Ближнем Востоке и его усилением в других частях мира. Продемонстрировано, что стремительный рост после 2010 года зафиксированных в мире терактов был обусловлен прежде всего взрывообразным ростом исламистской террористической активности в «Афразийской» зоне нестабильности вообще и на Ближнем Востоке в особенности. Показано, что именно с этим можно в очень заметной степени связать рост террористической активности после 2013 г. в США, Западной Европе, Турции и России. Проведенный анализ демонстрирует, что в качестве главного агента экспорта терроризма в указанные страны и регионы выступили «Исламское государство» (ИГ - запрещено в РФ) и аффилированные с ним структуры. При этом попытки экспорта терроризма в эти страны предпринимались в высокой степени в качестве ответа на удары, наносимые данными государствами по ИГ. Особенно сильно от террористической деятельности ИГ пострадала Турция, где уровень террористической активности между 2013 и 2014 гг. вырос в 14 раз. В США и Западной Европе натиск исламистского терроризма сопровождался трехкратным ростом числа зафиксированных терактов. Сходные масштабы ближневосточного террористического эха наблюдались и в РФ. Попытки ИГ развернуть террористическую деятельность на территории России сопровождались трехкратным ростом числа терактов и в нашей стране. Тем не менее масштабы ближневосточного террористического эха в РФ неправильно было бы и преувеличивать. Предыдущие «волны» террористической угрозы 2002 и 2004 гг., а также второй половины 2000-х гг., ставшие эхом чеченских войн, были в нашей стране куда более масштабными.

This paper examines the impact of the increase in terrorist activity in the Middle East after the Arab Spring on the terrorist threat in other parts of the world. The aim of the work is to clarify, using quantitative methods, the factors, mechanisms and scale of the spread of Islamist terrorism from the Middle East. A qualitative study of time series with partial formalization is used to identify time lags between the rise of Islamist terrorism in the Middle East and its intensification in other parts of the world. It has been demonstrated that the rapid growth in the number of terrorist attacks recorded in the world after 2010 was primarily due to the explosive growth of Islamist terrorist activity in the “Afrasian” zone of instability in general and in the Middle East in particular. There is considerable evidence to suggest that this spurred terrorist activity after 2013 in the U.S., Western Europe, Turkey and Russia. The analysis shows that the “Islamic State” (ISIS) and its affiliates (prohibited in Russian Federation) have acted as the main export agent of terrorism to these countries and regions in an attempt to retaliate military strikes carried out by foreign powers in the Middle East. Among these foreign countries, Turkey was particularly hard hit by the increase in terrorist activities - the level of terrorist activity in Turkey between 2013 and 2014 grew 14 times. In the United States and Western Europe, the onslaught of Islamist terrorism has been accompanied by a threefold increase in the number of terrorist attacks recorded. A similar scale of the Middle East terrorist echo was observed in the Russian Federation. The ISIS efforts to expand and develop terrorist networks in Russia also resulted in the tripling of a number of terrorist attacks in this country. However, it would be wrong to exaggerate the scale of the Middle East terrorist “echo” in Russia. The previous waves of the terrorist threat between 2002 and 2004, as well as the second half of the 2000s (an echo effect of the Chechen wars) were much larger.