Этосы жизни и смерти в рассказе А. Грина "Загадка предвиденной смерти": имагинативная апофатическая реальность

Объектом статьи выступает рассказ А. Грина «Загадка предвиденной смерти». Предметом статьи является апофатическая составляющая художественной культуры, связанная в русском варианте логоцентризма с Танатосом. Методология исследования сводится к использованию онтогерменевтического метода анализа произведения, который позволяет выявить онтоогический план рассказа Грина. Большое внимание уделено этосу жизни и смерти, художественному имагинативному проживанию реальности главным героем. Смерть в рассматриваемом рассказе носит амбивалентный характер: она антропологична, на что указывает повторяющийся образ шеи на плахе, и одновременно апофатична, на что указывает затемненный конец рассказа, недоумение ученыхскептиков относительно основного события в произведении, а именно казни главного героя. В этой связи оказывается продуктивным обращение к антропософскому учению Р. Штейнера, захватившему в начале XX в. лучшие умы России. Близкий друг Грина, сосед по «Киммерии», М. Волошин был последователем немецкого философа и антропософа, в учении которого находим размышления о проживании человеком смерти наяву, в имагинативном аспекте. Результаты исследования: в рассказе Грина представлено подробное имагинативное проживание смерти, позволяющее поставить вопрос об антропософском учении, которое косвенно выражается в произведении, укладывающемся в рамки русской апофатической художественной традиции. Ставим вопрос также об апофатической составляющей русской художественной культуры, танатологический опыт которой сегодня может помочь в преодолении кризисных состояний. Полученные результаты могут быть интересны как филологам, так и культурологам, также могут быть использованы в курсах по истории русской литературы.

The paper is dedicated to the issue of the apophatic component of artistic culture associated with Thanatos that is developed in the literature oeuvre of Aleksandr Grin. Setting Grin’s short story The Mystery of Foreseen Death as the research object, this texts seeks to provide insight into the image of death and the examination of its spiritual and material manifestations that reflected the logocentric approach that was then popular among the Russian thinkers. To pursue this aim, the methodology of this study should allow identifying the ontological perspective of Grin’s story. Thus, the methodological foundations embrace the onto-hermeneutic approach to the analysis of literary work. In revealing the ontological dimension of the story much attention is paid to the ethos of life and death, the protagonist’s artistic imaginative experience of reality. In the story under study death is ambivalent: it is bodily, anthropological, as indicated by the repetitive image of neck on the execution block. At the same time, it is apophatic, as indicated by the darkened end of the story, the bewilderment of skeptical scientists that arose because of the main event of the story, namely the protagonist’s execution. In this regard, it appears to be effective to consider the anthroposophical thought of Rudolf Steiner that was absorbed by a large part of Russian intelligentsia at the beginning of the 20th century. This doctrine stresses the reflections on a person’s experience of death in reality. The imaginative aspect of anthroposophism was developed by Grin’s close friend, a neighbor in Crimean Cimmeria, Maximilian Voloshin, a disciple of the teachings of Steiner. The conclusions that can be drawn from the study are as follows: Grin’s story presents a detailed imaginative death experience, which makes it possible to raise the issue of it being part of the broader anthroposophical teaching. The Mystery of Foreseen Death indirectly expresses the Steinerian ideas and at the same time it fits into the framework of the Russian apophatic artistic tradition. The article also raises the issue of the apophatic component of Russian artistic culture, the thanatological experience of which can help in overcoming crisis situations nowadays. The findings of the research, in this way, can have an effect on better understanding in several fields: in literature studies (philology), in the history of Russian literature, in cultural studies and in philosophy.